Часть 2
Часть 3
Часть 4
Часть 5
Часть 6
Часть 7
Часть 8
Часть 9
Часть 10
Часть 11
Часть 12
Часть 13
Часть 14
Часть 15
Часть 16
Продолжим рассказ о школе № 7. В прошлый раз мы процитировали краткие характеристики, которые дал своим предвоенным учителям Б. В. Януш. О некоторых из этих людей стоит рассказать подробнее. В первую очередь о директоре.
Панкратий Романович Шевердалкин родился 22 июля 1906 года в крестьянской семье в деревне Новая Рудня Новорудненской волости Рославльского уезда Смоленской губернии. По национальности - белорус. К 1917 году судьба занесла его в Архангельскую губернию, скорее всего, с семьей. Здесь он начал работать по найму. Однако в 1918 году Архангельск был оккупирован англичанами, в городе произошел антисоветский переворот, интервенция продолжалась до сентября 1919 года.
Вид на г. Архангельск. 1919
По-видимому, Панкратий бежал от этих событий, возможно, в результате расправ оккупантов он потерял родителей и в 1919 году попал в детский дом, где воспитывался два года. В 1921 году вступил в члены одной из сельскохозяйственных коммун Тюменского округа, стал членом ВЛКСМ, несколько лет избирался секретарем комсомольской ячейки. Рабочую специальность в анкете обозначил: землемер.
В 1925 году Панкратия избрали кандидатом в члены ВКП(б) и направили учиться в Тюменскую губсовпартшколу, после окончания которой он в 1926 году был принят в члены партии и направлен секретарем райкома комсомола в Суерский район.
Дальнейшие странички биографии известны нам со слов самого Панкратия Романовича. В 1981 году в майском номере «Уральского следопыта» был опубликован очерк Ольги Дьяченко «Дорога первых», основанный на беседах с Шевердалкиным.
«После избрания Панкратия Шевердалкина секретарем Суерского райкома комсомола Тюменской области его вызвало местное начальство.
- Посмотри во двор, секретарь,- уже не девятнадцатый год. Жалобы на тебя поступили.
- Уже? В чем я успел провиниться? - Панкратий стоял в дверях - блестящая портупея, револьвер в кобуре - боевой вид.
- Вчера, как закончилась комсомольская конференция, ты на лужайке с молодежью гопака отплясывал. Люди все видели. Упрощенчески ты, товарищ Шевердалкин, подходишь к работе с молодежью. Был у нас раньше секретарем Морозов, так он по чину солидно себя вел...
- И при этом не работал! На комсомольской конференции по делу ребята его ругали: бюрократ! По учетным карточкам поглядишь - в районе тридцать ячеек, а действует всего четырнадцать. Да и то многие на ладан дышат. А я ничего дурного в песнях и плясках не вижу. Лучше, думаю, пусть молодежь под мою гармонь поет, чем под кулацкую.
- Предупреждаю тебя, товарищ Шевердалкин, не те у тебя методы, хоть и получил ты подготовку в совпартшколе. Не те!
Так и не получилось разговора. А Панкратий вскоре выписал себе из Москвы гармонь знаменитой в то время фирмы Говорова - 180 рублей за нее выложил. Это при скромной секретарской зарплате в сорок целковых! Все заседания, семинары и совещания в райкоме комсомола начинались с песен...
А по вечерам - пляски... И комсомольский секретарь - лучший танцор в селе. Как пойдет вприсядку с вывертом, с присвистом - загляденье!..
Мандат, револьвер и конь - все имущество, которое по должности полагалось секретарю райкома комсомола. Верхом на коне Шевердалкин объезжал деревни. Края глухие, люди запуганные. У всех в памяти были зверства кулацко-эсеровских бандитов. К примеру, в коммуне деревни Шуравино кулацкая банда вырезала всех поголовно мужиков, от малых до стариков. А колхоз в той деревне сохранился, только был он однородным по своему составу - чисто женский. Не раз слыхал Шевердалкин, как мать трепала за чуб сына или за косу дочь и приговаривала: “Не ходи в комсомол! Головы там тебе не сносить!”.
Мандат хранился за пазухой. Шевердалкин доставал его, если надо было именем Советской власти добиться правды. Он заступался за малолеток-батрачат, которым кулаки строго-настрого запрещали учиться в школе. У секретаря райкома искала справедливости крестьянская молодежь.
А револьвер в те годы был просто необходим. В округе разбойничали бандитские группы из местных кулаков, грабили кооперативные лавки, поджигали колхозные дома, убивали сельских активистов. Револьвер нужен был Шевердалкину на случай, если произойдет нежданная встреча на лесной дороге с бандой, если разъяренный кулак из-под полы достанет обрез, если ребром встанет вопрос о жизни или смерти...».
В начале 1928 года Панкратия Шевердалкина перевели в Шатровский район Курганской области. Также на должность секретаря райкома ВЛКСМ. Урожай в то лето был щедрым. Но планы по хлебозаготовкам срывались. Кулаки и зажиточные крестьяне прятали зерно от государства, считая цены, которое оно предлагает, недостаточными. Пришлось ездить по деревням, искать сокрытое, убеждать... Ведь крестьянин-единоличник думает больше о своих интересах, он не учитывает, что международное положение - сложное (наоборот, он думает, что отсидится во время всех передряг, накопив запасы), что война уже дышит в спину, что страна вползает в международную гонку экономик, во время которой нужно создавать промышленность и что создается эта промышленная основа будущей победы и общего благополучия руками их бывших собратьев-крестьян, которые вытесняются из деревни благодаря совершенствованию технологий, и что этим самым рабочим нужен хлеб... Не учитывал крестьянин и то, что наряду с понижением цен на продукцию труда молодое государство дало всем гражданам бесплатное образование, бесплатную медицину...
В Ожогинском сельсовете батраки указали на крепкого середняка - Кузьму Петровича. Тот уверял, что его оболгали, вспоминал благодарности, которые получал от сельсовета за свое образцовое хозяйство. Председатель сельсовета Безгодов заступался за своего, но Шевердалкин не оступался.
«- Ладно, ищите! - сказал Кузьма Петрович. - Если что найдете, то - ваше счастье! - берите бесплатно. А если с пустыми руками уйдете, я найду у власти на вас управу.
Шевердалкин и Безгодов, пригласив с собой двух депутатов сельсовета, направились в новый дом, построенный для сына. Подняли половицы - подполье было полным-полно золотистого зерна пшеницы. Четыре тысячи пудов хлеба! Мобилизовали все подводы в деревне, чтобы вывезти зерно на заготовительный пункт.
Кузьма Петрович был расстроен чуть не до слез. Позор, на всю деревню позор! Просил уполномоченного только сыну не сообщать, ведь верой и правдой он служит в Красной Армии. Шевердалкин пообещал».
Такие же тайники зерна раскрыл Шевердалкин в селах Кодском и Камышевке. За пособничество кулакам арестовал председателя сельсовета Шетинина, а в селе обнаружил два амбара с пшеницей - 14 тысяч пудов хлеба было припрятано.
Как видим, Панкратий Романович старался действовать мягко, больше убеждением, а не силой револьвера или статьей закона, а ведь с начала 1928 года статья 107-я уголовного кодекса РСФСР о спекуляции могла применяться в подобных ситуациях к укрывателям зерна.
Конечно, приходилось и отпор давать. Но это в чрезвычайных случаях. В Камышевке накануне троицына дня прибежали под вечер испуганные мальчишки:
«- Уезжай отсюда, дядя секретарь! Тебя завтра убивать будут. Кулаки сговорились, что приедут на площадь, что около церкви, там в праздники гуляет молодежь. А тебя убьют!..
Шевердалкин остался. Спать в эту ночь не довелось. Готовился к завтрашнему дню, как солдат к решающему сражению.
Воскресным утром вся деревенская молодежь, как обычно, собралась на центральной площади. Песни, пляски, смех и шутки. Вместе с молодежью комсомольский секретарь пел и плясал русского всем парням на зависть. Вызывал танцоров на спор: “Давайте в круг! А ну-ка, кто лучше?”
...И вдруг раздался крик ужаса - толпа схлынула. На площадь вырвалась тройка. Раскрасневшийся мордастый парень, кулацкий сыночек,- на облучке, двое его пьяных дружков - в кузове. Коней парень направил прямо на секретаря райкома. Один из сидящих в кузове держал в руках шкворень. Ударом шкворня можно запросто разбить голову.
Рядом с Шевердалкиным вмиг очутился секретарь местной партячейки Соболев и выхватил из кармана наган. Он был заранее предупрежден и готовился к схватке. Шевердалкин прыгнул к подлетевшей тройке и, схватившись за узду, повис на ней. Кони захрапели и замерли. От резкого толчка кузов опрокинулся, парни покатились в дорожную пыль. А к пролетке бежали комсомольцы. Теперь это было делом одной минуты - кулаков тут же скрутили и отвели в амбар при сельсовете. Соболев, дозвонился до милиции: “Приезжайте за бандитами, заберите их до суда”».
Вот так! Рискуя жизнью оставил нападавших без применения револьвера.
Результатом кризиса с хлебозаготовками 1927-1928 годов стало свертывание НЭПа и создание новой системы аграрного производства, сочетавшей колхозы и совхозы и машинно-тракторные станции (МТС).
Напомним, что в 1928 году молодому комсомольскому вожаку исполнилось 22 года. А вскоре Шевердалкина направляют на учебу - в Ленинградский институт политпросветработы имени Н. К. Крупской (ныне Санкт-Петербургский государственный институт культуры). В те годы основное внимание института было сосредоточено на подготовке кадров для культурно-просветительских учреждений: школ, библиотек, клубов.
Панкратий Романович Шевердалкин. 1941
По окончании института в 1932 году Панкратия Романовича направили заведовать кабинетом партийной работы при Смольнинском райкоме ВКП(б) города Ленинграда. Кабинет оказывал учебную и методическую помощь изучающим марксистско-ленинскую теорию.
Но разве мог удовлетвориться такой «непыльной» работой Шевердалкин? Конечно, нет! В 1933 году он руководитель пропагандистской группы обкома на Свирьстрое, где завершалось строительство Нижне-Свирской ГЭС с водохранилищем и системой судоходных шлюзов.
Нижне-Свирская ГЭС имени Г. О. Графтио. Современное фото
С 1935 года Панкратий Романович трудился партийным организатором на других крупных новостройках области, а затем оказался в Слуцке директором одной из крупнейших новопостроенных школ и был избран в городской Совет депутатов трудящихся. На этих постах его настигла Великая Отечественная война.
Продолжение следует
Journal information